анафеме тоже не дело, поэтому инок молчал.
Феофил пожевал задумчивыми губками и добавил мягко:
— Оставь посылку и ступай, оповести братию о радостном событии. Но прежде… занеси мне целлофановый мешочек. Я сложу прах туда, чтобы перенести в храм.
— Аминь, — легко согласился Антоний. Он сунул настоятелю посылку и навострил лыжи прочь.
— Стой! — попросил игумен приказным тоном. И протянул пакет с дьявольским логотипом. — Захвати это дерьмо и сожги его за воротами обители, а пепел развеешь на ветру.
Инок убежал вприпрыжку.
Игумен взвесил посылку в руках — она действительно была лёгкой, затем поставил мешок на край стола, потянул в стороны верёвочные ручки. Липучки, чмокнув, отлепились друг от друга. Посылка открылась.
Феофил сунул нос внутрь, достал золотой крест с зелеными камешками на перекладинах. Вскричал томно:
— Крест святителя Алексия, украденный Сергием!
Отложил злато, вытянул из посылки листок бумаги, развернул.
Твёрдым почерком, с красивыми завитушками, было написано:
«Здравствуй, верный раб! Возвращаю крест, похищенный монахом по прельщению. И надеюсь, что дьявол принёс глубокие личные извинения! Если нет, то жалуйся, и я надеру ему задницу. Завтра ты получишь сан архимандрита как награду за верную службу. Иисус».
Феофил отложил и письмо, в третий раз залез в мешок. Вытащил ворох купюр крупного номинала. Опережая его реакции, в кабинет как раз влетел брат Антоний.
— Бог дарит деньги как цветы! — расцвёл в улыбке ясновидящий еретик.
61. Перебежчик в аду
Заморыш из Господней канцелярии, в своих очках на пол-лица, ходил у стены в кабинете дьявола и, сцепив ручки на заднице, пристально рассматривал фреску «День Страшного Суда». Было тихо, лишь трещал сверчок.
— Ах, какое чудесное произведение искусства! — шептал очкарик, с благоговением водя носом перед фреской.
Резко распахнулась дверь, пришёл босс всех боссов. О посетителе было доложено, поэтому герцог не удивился, а резко подошёл к гостю. Уставился немигающим взглядом.
Любитель потустороннего искусства немедленно вытянул руки по швам.
— Здравствуй, Светлейший Герцог Мира Сего! — храбро прошепелявил заморыш.
— Здорово, очкарик. Мне сказали, ты хочешь чем-то поделиться со мной. — Босс нечисти оскалил красные зубы в ухмылке. — Больно рожа знакома… Где я тебя мог видеть?
— Я Бонифаций Кьянти. В прошлом, главный инквизитор церковного суда Италии.
— А, ну да, ну да… — герцог покусал нижнюю губку, обошёл гостя, сел на свой трон. — Также известен под именем Благочестивого — помощника Иисуса.
Очкарик споро подпрыгнул к трону, сказал с прогибом, тиская вспотевшие ладошки:
— Бывший помощник! Иисус выгнал меня за поборы, а также за Божье преступление, предварительно выбив зуб! — Инквизитор поднял верхнюю губу, обнажив пустоту в верхней челюсти. — С конфискацией всех активов.
— И что желаешь сообщить? — дьявол выглядел невозмутимым. Ни один мускул не шевелился.
Судя по тому, что хозяин ада всё ещё был одет в синий костюм, он только что приехал из монастыря. Поездка была не из приятных! Не каждый день дьяволу приходится просить прощения у святош. По правде сказать, это вообще случилось с ним впервые!.. И сейчас меньше всего герцогу хотелось вести беседы с бывшим инквизитором и бывшим помощником. Можно было просто выгнать его. Но интуиция подсказывала светлейшему, что экс-помощник Иисуса, заработавший производственную травму в виде выбитого зуба, может быть ему полезен. А своей интуиции дьявол привык доверять.
— Прежде всего, я хочу сказать, что работал на Иисуса по чистому недоразумению! Если быть точнее, то он меня уговорил… ему ведь не откажешь! — страстно сказал перебежчик, по-прежнему, тиская ладошки. — Но в мыслях ты всегда был моим господином! Я, не жалея сил, в далёком прошлом, стремился заслужить твоё благоволение.
— Сжёг на костре Джордано Бруно, — усмехнулся дьявол. — Помню, как же.
— Да-да! — умилился инквизитор. — Я пытал и сжигал тысячи людей!.. Именно я изобрёл пытку, при коей кишки достают через задний проход. И бамбук, прорастающий сквозь человека, тоже я… Пытки холодом и голодом, разрезание человека на кусочки, травля ядовитыми змеями… — это всё придумал я, я, я…
— Ты ищешь работу? — лицо герцога ничего не выражало.
Заморыш униженно кивнул. С вакансиями нынче проблемы, тем паче такой узкой специализации. Да и красавица-жена обещала уйти к более успешному мужчине. А дорогие рестораны, заморские путешествия, элитные проститутки и проституты, а главное — власть!.. Кьянти взвыл в голос:
— Умоляю!
Герцог немного подумал. Спросил простецки:
— А вдруг ты шпион с небес?
— Я не шпион, зуб даю! — поклялся инквизитор. — Поверь, Иисус никогда не опустится до шпиономании! Я его хорошо знаю.
— Я тоже знаком с Иисусом не понаслышке, — дьявол нежданно хохотнул. — Вообще-то, я много слышал о тебе, чувак. Даже те люди, с которыми ты вместе работал ещё тогда, в Италии… они рассказывали, что Кьянти — подлый, скользкий, мерзкий и продажный тип.
— Люди абсолютно правы! — с жаром вымолвил Бонифаций. — Я всех предам и продам, кроме тебя!
Личная преданность — та вещь, которая на дороге долго не валяется. И если ты нечаянно прошёл мимо, то её подберёт кто-нибудь другой. Дьявол нажал кнопку на столе:
— Ну, что ж. Глянем, на что ты щас способен. Профи мне крайне нужны!
В кабинет вошёл маленький толстяк с тройным подбородком, с заплывшими глазками и в чёрном кожаном плаще.
— Конфуз, это Бонифаций Кьянти. Возьмёшь его к себе, в пыточный отдел, — распорядился хозяин.
Толстяк бесстрастно наклонил голову.
— Дай ему сразу должность старшего живодёра. Парень знает своё дело! Если, разумеется, его не расслабила небесная служба.
Новый специалист предвкушающе облизнулся. Заверил со всем возможным почтением:
— Вы не пожалеете, мой герцог! Я покажу грешникам невообразимо страшные пытки!.. А также продолжу изобретать новые…
— Хорош кудахтать, проваливай, — проворчал шеф, кривясь. — Не люблю слова. Колыхать воздух каждый может. Докажи делом, а там рассмотрим дальнейшую карьеру…
— Ага, спасибо… — Кьянти склонился в неглубоком поклоне, попятился, продолжая кланяться…
62. Прошлое трёхдневной давности
— Зала №1, комната №8, — произнёс робкий женский голос. Несмелый кулачок тихонько забарабанил по голубой краске. Дверь немного приоткрылась, и послышался неуверенный вопрос:
— Можно?..
— Да, заходи уж! — вальяжно сказал Саня Сидоркин, откладывая «Новый Завет».
Он спустил со стола ноги в резиновых туфлях. Чуть поддёрнул рукава голубого спортивного костюма. Поёрзал на сиденье, помусолил нос — всё это заняло одно мгновение. Затем новый благочестивый обратил странно серьёзное для себя выражение лица в сторону входа.
Дверь отворилась полностью, на пороге появилась Элиса — племянница антиквара Соломона. В нежной ручке зажата фиолетовая повестка с цифрой «13»…
— Етих… — к серьёзности на Санином лице начали добавляться разные другие эмоции, причём, в геометрической прогрессии.
Как и всяк сюда входящий, блонда сначала глянула вверх. Сквозь стекло потолка проглядывалось белое облако, отделяющее Небеса от Космоса. Взгляд вправо: там три шкафа с папками, рядом массивные напольные весы, наподобие тех, на которых взвешивают муку и сахар на рынках. Взгляд влево: электрический камин и несколько венских стульев. Отлично, что у нас прямо?.. А прямо у нас стол, заваленный бумагами, а ещё… два огромных синих глаза, из которых сейчас состояло лицо Сидоркина.
— Вестник Саша?.. — недоуменно заморгала Элиса.
Смех — это святая эмоция. Смех убивает драный мир, являя нам взамен мир милый. Сидоркин искренне засмеялся.
— Етит матит! — послышался сквозь смех знакомый фразеологизм. И Элиса бесповоротно признала в новом помощнике Иисуса — вестника Сашу. Впрочем, он тут «И.О.» (исполняющий обязанности) до того, как Босс обозначит постоянную кандидатуру.
— Привет-привет, — экс-карманник вскочил, подпрыгал к блонде. — Ах, дорогая! — смачно почмокал в обе щёчки. Отстранился и без предисловий спросил: — Ты, как и я, невинно убиенна по приказу дьявола?
— Да… нет, — слабо улыбнулась блонда. — Я… Просто я ночь лежала без сознания в морге… под утро очнулась и сразу пошла в дядину лавку…
* * *
…Элиска, машинально щупая в кармане ключ
